Разум Клетуса был целиком поглощён вспыхнувшим с небывалой силой желанием. Если раньше обстановка более-менее располагала к тому, чтобы сдерживаться и держать себя в руках, да и вообще, за давностью, так сказать, ощущений воспоминания потускнели и желание как-то само собой притупилось, то сейчас всё было совершенно по-другому. Сейчас сдерживаться было равносильно самой мучительной пытке, какую только можно придумать - а кто добровольно станет сам себя пытать?! По всем вышеперечисленным причинам Клетус из ответной реакции Туффи уловил только самое важное для себя - явного и решительного отказа нет, и гиена не сказать, чтобы твёрдо против. А, значит, надо проявить настойчивость и твёрдость в своих намерениях, и тогда... Клетус тихо заурчал при мыслях о том, что будет "тогда" и перешёл в наступление. Его лапа, нежно поглаживая и едва-едва покалывая гиену когтями, плавно поднималась сначала от упругого бедра до мягкого и тёплого бока, потом ещё выше, к пышной и вздымающейся при каждом вздохе груди...

- Туффи... - хрипло прошептал Клетус - Зачем все эти "но", красавица? Зачем нам с тобой эти "не можешь"? Если хочешь, то очень даже можешь, верно, Туффи? - гладиатор левой лапой (на локоть которой опирался) взял ту лапу Туффи, которой та гладила его грудь и, поднеся её к своим губам, нежно поцеловал - Иди ко мне, нежная моя, и я тысячу раз прошепчу тебе на ушко, какая ты красивая и хорошая. - Клетус тихо заурчал, призывно глядя на Туффи - И не только прошепчу, обворожительная ты прелестница... - с этими словами Клетус начал потихонечку подползать поближе к Туффи.

"Ну наконец-то!" - пронеслось в голове у Клетуса - "Вот поэтому я и люблю крупных самок!" - Клетус широко улыбнулся, в его глазах зажёгся дикий азартный огонёк - "Хочешь, чтобы я показал тебе силу? Что же, будет тебе сила!" - росомаху переполняло возбуждение, срочно требующее выхода самым очевидным и самым приятным способом. Улыбка гладиатора стала в какой-то мере кровожадной.

Зарычав, Клетус одной лапой схватил Туффи за попу, а второй - за грудь.
- Ну что, давай повеселимся, Жопастик! - сказал гладиатор, сгибая левую лапу в колене. Резко рванувшись всем телом направо, он оттолкнулся ещё и левой лапой, помогая себе закончить движение и утягивая за собой Туффи, крепко держа её в своих лапах. У Клетуса не получилось смягчить свои намерения, поэтому он опрокинул Туффи спиной на песок и теперь лежал на ней. Не тратя время на слова, росомаха принялся не срывать одежду с гиены, целуя её в шею, одновременно с этим слегка (и не очень, но не до крови) её покусывая.

Всё то, что Клетус так долго сдерживал - возбуждение, дикость, страсть, его природная необузданность и жаждущая применения сила - всё это вырвалось наружу, сметая любые барьеры и не терпя на своём пути никаких преград! Эти чувства, подобно взрыву, подобно внутреннему извержению вулкана, захлестнули гладиатора с головой, полностью лишая его всяческого самоконтроля - впрочем, нельзя сказать, чтобы Клетус сопротивлялся - наоборот, он с радостью и наслаждением нырнул в этот полубезумный поток, сливаясь с ним воедино. Нечто похожее росомаха ощущал во время битвы, когда ярость боя захлёстывала его с головой и превращала в машину смерти, полностью лишая его голову любых мыслей и волчьих наставлений о том, что разум всегда должен быть на первом месте и полностью всё контролировать. В такие моменты росомашья природа оказывалась сильнее, родня Клетуса с его вольными сородичами - с дикими и необузданными варварами.

Клетус зарычал в ответ на действия Туффи, радостно скалясь в ответ. Ему неописуемо нравилось всё происходящее, ощущения были совершенно незабываемые, а, главное, свою страсть можно совершенно не сдерживать - Туффи наглядно показала, что выдержит всё буйство его нрава, получит удовольствие да ещё и ответит тем же! Именно поэтому Клетус и любил крупных самок - можно было предаваться страсти, не сдерживая себя и не опасаясь последствий.

В буйстве страсти для Клетуса и Туффи незаметно пролетело какое-то количество времени. Солнце чуть склонилось к горизонту, но ещё уверенно держалось на небосводе, и не думая пока клониться к закату. Пока хищники одаривали друг друга дарующей наслаждение страстью, они не замечали никого и ничего вокруг, а со стороны было даже не понятно, в чём грань между любовными играми и схваткой. Ясно было только одно - какое-то количество времени Клетус и Туффи наслаждались обществом друг друга, совершенно себя не сдерживая, чем и остались очень довольны. И сейчас они оба, тяжело дыша, лежали на песке полностью удовлетворённые произошедшим.

Клетус, глядя в небо, внезапно осознал, что понятия не имеет, что говорить и что делать дальше. Обычно на этом моменте всё заканчивалось - самку уводили из покоев гладиатора-чемпиона, а его самого оставляли отдыхать, мыться и набираться сил для завтрашнего дня. И вот сейчас Клетус понял, что Туффи-то никуда не денется и не уйдёт - она его боевая подруга, и им с ней предстоит ещё не раз биться бок о бок, и не только - помимо того, что надо дойти, наконец, до хорьков, предстоит ещё и простое общение. И что теперь делать? Как себя вести? Что говорить? Может, Туффи сейчас ждёт от него чего-нибудь? Каких-нибудь особенных слов, или действий? И важно ли всё это - может, она так же привыкла забывать о партнёре сразу же после "акта"? Вопросы роились в голове Клетуса, в то время как ответы продолжали избегать его разум с усердием, достойным лучшего применения.

"Как же всё сложно-то!" - мысленно взвыл Клетус. Непонятная ситуация, вызывающая множество безответных вопросов, как и всегда, порядком его разозлила, но умиротворённое настроение после случившегося требовало немедленно найти приемлемое решение и продолжить получать удовольствие. - "Хотя... с другой стороны... А почему я вообще должен что-то говорить или делать? Было - было. Нам обоим хорошо. Ну вот и замечательно, что ещё надо-до? Всё, решено и принято - полежу, отдохну немного и - в путь! А если Туффи захочет чего-либо, м-м-м... "Особенного после", назову это так - то пусть начинает сама, а там посмотрим, как пойдёт." - приняв решение, облегчившее душевное состояние, Клетус удовлетворённо вздохнул и принялся щуриться на тёплое, яркое солнце, освещавшее этот чудесный мир. Да, пожалуй, настроение Клетуса было даже слишком благодушным (по его меркам).

Отредактировано Клетус Предатель (18 июля, 2017г. 14:17)

Клетус почувствовал, как Туффи частично легла на него, опираясь своей грудью, и открыл глаза, обнаружив, что их морды теперь расположены нос к носу. Улыбнувшись, росомаха ответил:

- Да, Туффи, мне сейчас очень хорошо - даже, можно сказать, замечательно. - Клетус обнял Туффи одной лапой за талию, второй - за спину. Улыбка гладиатора стала лукавой, а из его груди донеслось удовлетворённое урчание. - И я очень рад, что и тебе хорошо.

Клетус помолчал ещё немного, не зная, что говорить. Надо было, наверное, ещё раз искупаться в реке, смыть с себя песок, да и переправляться уже, наконец, на другой берег. Вздохнув, Клетус, поглаживая Туффи по спине одной лапой и чуть ниже спины - другой, заговорил:

- Ну что, Туффи, пожалуй, и хватит уже под солнышком нежиться, а? Надо бы переправить мои вещи на тот берег, найти твои, да и дойти уже, наконец, до твоих друзей-хорьков. - Клетус улыбнулся - А то мы с ними так никогда и не познакомимся, так и проведём тут вечность. - Клетус очень живо представил себе, как проводит остаток жизни на этом самом месте на этом острове, лишённым всяческих признаков цивилизации, и содрогнулся от ужаса. Нет, всё-таки надо возвращаться, наконец, к делу - отдых тем и хорош, что его должно быть в меру. Клетус начал приподниматься, подталкивая за собой Туфии.

- Давай-ка действительно поторапливаться, Туффи - я хочу познакомиться с этими твоими хорьками до заката. Мне как-то совсем не улыбается устраивать с ними первое знакомство мало того, что на их территории, так ещё и ночью.

Наблюдая за Туффи, Клетус ощущал где-то внутри себя доселе неведомое чувство. Он не мог его описать, потому что оно не было похоже ни на что, испытываемое им ранее, но мог точно сказать, что чувство было приятное. Вот только Клетус очень не любил, когда с ним происходило что-то, что он не мог понять, это всегда вызывало у него злость, так что приятно чувство было омрачено этой самой злостью от непонимания. Решив чем-нибудь себя занять, Клетус решил упаковать свои вещи в плавучую корзину, смастерённую Туффи. Перетащив свою снарягу поближе к корзинке, Клетус принялся её туда укладывать, таким способом, чтобы и места это всё занимало поменьше, и лежало понадёжнее, без риска вываливаться из корзины при покачивании той на воде. При этом Клетус время от времени поглядывал на Туффи, любуясь прекрасным видом.

Невинный вопрос подруги его изрядно озадачил - как объяснить ей это понятными для неё словами? Особенно, если учесть то, что понятного и доходчивого ответа Клетус и сам не знал - подхватил это словечко у волков и на каком-то интуитивном уровне его принял. Оно иногда употреблялось волками как в разговоре между собой, так и в речах с трибуны, произносимых ведущим для публики и (реже) гладиаторов. Вечность, вечность, вечность... И в самом деле, что есть "вечность"? Клетус наморщил лоб, пытаясь вспомнить, при каких обстоятельствах он слышал это слово и на основе этих воспоминаний построить логическое рассуждение о том, какое значение могло бы оно иметь.

- Ну-у-у... - протянул он наконец - Я сам точно не знаю. - признался гладиатор - Слышал его в разговорах волков. Если я правильно понял, "вечность" - это много, очень-очень-очень много времени, оно тянется дольше, чем жизнь. Вот проживём мы свои жизни, дети наши, внуки, и все-все-все наши потомки уже помрут от старости, а "вечность" ещё не закончится. "Вечность" это как бы... "навсегда", что ли... - Клетус пожал плечами.

- Да, Туффи, вечность это долго-долго, очень-очень долго-долго. - Клетус согласно кивнул и тоже рассмеялся. Отменное было настроение - впервые за несколько последних лет. Даже странно было Клетусу вот так себя ощущать - не убив, не поев, не выпив на пиру, не поделив богатую добычу - а просто так, в разговоре - так весело и искренне рассмеяться, почувствовать себя по-настоящему хорошо!

Впрочем, всё настроение тотчас же испортилось. Как и всегда, всё испортил вопрос - "А эта дружба надолго?". Его задавали товарищи по команде, его задавали любовницы, его задавали капитаны кораблей, его задавали все, с кем ему довелось хотя бы раз побывать на одной стороне. Этот вопрос звучал по-разному, но суть его всегда была одна и та же - Клетус Предатель, а надолго ли ты нам верен? Будешь ли ты верен нам тогда, когда мы будем проигрывать? Будешь ли ты верен нам, если мы будем доставлять тебе проблемы? Будешь ли ты верен нам, если мы начнём утягивать тебя за нами на дно? Будешь ли ты, Клетус Предатель, верен хоть кому-нибудь кроме себя? И Клетус знал, что всегда, всегда в таких случаях надо отвечать "Да", потому что если ответить "Нет", то можно тут же и распрощаться со всеми выгодами от временного союза. А то и на нож в морду нарваться. И сейчас этот вопрос задала Туффи... очень, очень выгодный союзник, хороший боец. Зверь настолько грозный, что само её присутствие рядом может отпугнуть множество проблем. Но, учитывая её характер, не меньше проблем она может и доставить, особенно в цивилизованных условиях. И, пусть сейчас и надо держаться к ней поближе и в конфликтах держать её сторону (или всеми силами пытаться заманить пятнистую к себе), Клетус знал, что если будет стоять выбор между Туффи и возвращением к цивилизации, то он, не раздумывая, предпочтёт свалить с этого проклятого острова на первом же корабле. А это разве дружба? Клетус Предатель считал, что нет. Но и честным было быть нельзя.

Не прекращая смеяться, Клетус закончил укладывать свои вещи в корзину и пошёл к джунглям, чтобы сорвать с кустов их широкие листы - вполне подойдёт, чтобы прикрыть плавучие корзины Туффи. Ну и несколькими лианами всё это замотать - и, кажется, тогда ничего не вывалится. Хотя придерживать корзины на воде всё равно надо будет.

- Да, Туффи, конечно. - ответил гладиатор всё тем же весёлым и бодрым тоном - Мы с тобой будем дружить очень-очень долго-долго. - широко улыбнувшись, Клетус ещё раз весело хохотнул, чему-то приятно ухмыляясь. Хорошо, что Туффи сейчас не могла видеть его глаз - они были холодны и совершенно не веселы. Но со стороны нипочём нельзя было сказать, что настроение Клетуса в секунду сменилось с весёлого на привычно-угрюмое. Во всяком случае, так не смог бы сказать зверь, привыкший полагаться сначала на разум, а потом на инстинкты. Лицедеем Клетус был непревзойдённым - волки были уверены, что ему нравится его жизнь и он обожает быть гладиатором, а публика не допускала и мысли о том, что Клетус бьётся не для её удовольствия.

Клетус почувствовал, как Туффи прижалась к нему, обнимая. Довольно заурчав, Клетус повернул голову к Туффи, лизнув её в нос. Хорошее настроение медленно возвращалось к Клетусу - в конце концов, они с Туффи пока на одной стороне и в обозримом будущем нет причин для обратного. А, значит, пока можно и насладиться моментом.

Понаблюдав за действиями Туффи, Клетус остался более-менее доволен результатом. Упаковка производило более-менее успокаивающее впечатление, во всяком случае, можно было не волноваться о том, что что-то вывалиться во время переправы. Осталось только переправиться уже, наконец, через реку...

Подойдя к воде, Клетус глубоко вдохнул и, задержав дыхание, разбежался и нырнул в воду. Отфыркиваясь и отплёвываясь от попавшей в рот воды, гладиатор вынырнул через пару секунд и, повернувшись к Туффи, призывно махнул лапой:
- Давай, Туффи, поплыли скорее через реку, мне не терпится поскорее зайти в гости к твоим друзьям-хорькам. Только осторожнее, пожалуйста, не утопи мою снарягу!
Подумав пару секунд, Клетус решил дождаться Туффи на этом месте реки, а, когда она подплывёт, подхватить у неё корзину со снаряжением и таким образом совместными усилиями переправить её через реку.

Едва оказавшись на берегу, Клетус тут же оттащил корзинку со своим снаряжением подальше от реки и, вскрыв её, тут же её распотрошил, выкладывая содержимое на сухой траве. Всё было цело, всё было на месте, ничего не намокло. Росомаха облегчённо выдохнул и, отойдя в сторонку, передёрнулся всем тело, хорошенько отряхиваясь. Потом он нарвал больших листьев и обтёрся досуха настолько, насколько только это было возможно в данных условиях (особенное внимание Клетус уделил своим стопам). Оглядевшись, Клетус заметил Туффи, которая, судя по серьёзному выражению морды, наморщенному лбу, дёргающему носу и зыркающим туда-сюда глазам, была занята крайне серьёзным делом - по ориентирам вспоминала дорогу до жилища местных хорьков. Решив не отвлекать боевую подругу от этого дела, Клетус подошёл к своему снаряжению и нагнулся, собираясь взять ножные обмотки. И как раз тогда, когда его оттопыренный зад смотрел прямо на Туффи, та сказала: "Клетус быть красивый... Очень-очень."

Гладиатора скрутил приступ хохота и он повалился на землю, не в силах стоять из-за скрутивших его судорог. Хохотал он долго, держась за живот и икая. Он пытался что-то сказать, но не мог удержать подступающий смех и снова начинался неконтролируемый ржач. Наконец отсмеявшись, Клетус, тяжело дыша, приподнялся на локте и, посмотрев на Туффи, сказал:
- Спасибо, Жопастик, ты тоже великолепна!

Всё ещё чутка подхихикавая, Клетус начал одеваться. Сначала обмотал ноги, потом надел сандалии и наколенники, потом пришла череда туники и стёганного поддоспешника, после - обмотки обеих рук, защита левой и, наконец, шлем. Гладиус висел в ножнах на поясе, а трезубец гладиатор приспособил в качестве эдакого коромысла, подцепив спереди и сзади корзинки с рыбой. Ещё одну корзину Клетус держал в левой лапе (как уже говорилось, Туффи изрядно увлеклась подводной охотой и рыбы наловила много). Конечно, в случае нападения пришлось бы сбрасывать корзины с рыбой с трезубца, что наверняка бы привело к порче или потере их содержимого, но так гладиатор надеялся убедить туземцев в своих мирных намерениях. В самом деле, одно дело - раздражённый здоровый зверь (а Клетус ненавидел джунгли и в процессе хотьбы по ним будет изрядно раздражён и он это знал), рыщущий с оружием в руках, и совсем другое - здоровенный раздражённый зверь, весь гружёный рыбой. Если по первому выстрелить стрелой/копьём/отравленным дротиком из кустов будет совершенно нормально, то по второму - а зачем? Злые нападающие обычно не грузятся съедобное рыбой в обе руки. Так примерно рассуждал Клетус.

- Ну что, пошли уже наконец? - спросил он у Туффи.

Бурные воды реки охватывают изможденное, разгоряченное грязное тельце тощего хорька и несут куда-то вниз по течению, смывая хлопья грязи, прицепленные к поясу листья, вплетенные в хвост ленты с перьями. Нет, конечно Кроликобой был рад от них избавиться - но течение в любой момент грозило отнять у него со всеми побрякушками саму жизнь.
В его планы это не входило. Мышь его защекочи, он в полудне от собственного повышения!
Поэтому, зацепившись за какую то корягу, он из последних сил потянулся к суше и - на одной лишь алчности и жажде жить - сумел-таки ее достичь.
Лежа на берегу, хорек долго приходил в себя, лежа на берегу, матерясь на вдохе, и кашляя на выдохе.
Когда ему полегчало, он отряхнулся, встал и затрусил уже в джунгли около лагеря пиратов.

- Ну шо,  рыбеха,  затосковала без меня?  - прошептала на всякий случай Эмбер. Что было лишено смысла,  так как можно было хоть надорвать голос,   но все равно оказаться тише реки.  К тому же рыба не смогла бы ответить,
как сильно она истосковалась  по волосатому и усатому монстру,   который разрушает семьи и делает мальков сиротами.  Рыба даже не сумела бы позлорадствовать,  если бы ее персональной мучительнице нанесли увечия.  Была, наверное, крупная несправедливость в том,  что рыба сама не могла за себя постоять.  Но Эмбер в свою очередь была равнодушна к зову несправедливости,  если с утра и маковой росинки во рту не держала.

Как обычно проходил рыболовный процесс?  Вначале Эмбер опускала сумку,   или корзинку как упрямо величал Малой,  на безопасном для себя расстоянии.  Проверяла готовность копья к предстоящему занятию.  Затем получала моральное удовольствие от протыкания рыбы и последующего бросания ценного улова в сумко-корзину.  Не забывая глазеть по сторонам и прислушиваться к звукам окружающей среды. Так было раньше и,  рассчитывала Эмбер,   будет впредь.

- Ловись рыба мала да велика... -  пробормотала она,   когда выудила агонизирующую рыбу.  В такую рань не особо-то насмотришься на свою добычу,  но некая красота умирающей рыбы не укрылась от внимания Эмбер.  У острова,  чтобы ни говорили ее товарищи,   были свои приятные стороны. Очень вкусные стороны.

"Мож Трехпалый разрешит мне седня покухарить?"  - размечталась Эмбер.

Все надежды на хорошее,   не отягощенное неприятностями утро упали разом с Эмбер на землю.  Боль прошлась по всему телу и осталась тупым ноющим чувством.  Серьга больно вдавилась в ноздрю,   которая от ощутимого толчка налилась кровью.   Кабы не давняя закалка и врожденная хорековость,   как любовно именовала Эмбер подлинные черты каждого настоящего хорька,   она б взвыла прямо на месте. 
Заместо желания поделиться с миром возникшим страданием Эмбер загорелась идеей сделать больно обидчику.   И пламенем адским возгорелась темная мысль,   когда Эмбер поняла,   кто обидчик и что он собирается сделать.

- Не тронь мою рыбеху,  паршивая ты макака!  - рассержено выпалила Эмбер,   чья правая лапа делала все возможное для спасения хозяйки.  Мысль пихнуть копьем обнаглевшую обезьяну была отброшена моментально.  Вторая обезьяна в долгу тогда не останется.  Да и факт ли,   что Эмбер успеет за считанные секунды ослабить хватку,  схватить копье и надрать обезьянам задницы?   Пока проделает все это,  ценная рыба давно насытит чужой желудок.  От этой пугающей мысли Эмбер вскипятилась не на шутку.

"На мне хоть яйца голубячьи жарь"  - таким мысленным юмором Эмбер попыталась охладиться и успокоиться.   А как же тут успокоиться,  мышь защекочи,   когда тебя воруют?!

- Вы нарвались  - сообщила Эмбер обезьянам незатейливую мысль и,  вовремя ухватившись за спасение в виде кинжала,   нанесла ответный удар.  Может обезьяны и были проворнее да внезапнее,   но ведь и Эмбер не робкого десятка.

- Больно натыкаться на колючку, га?!  - позлорадствовала Эмбер,   когда кинжал добился своего,  и резко,  насколько хватало сил,    вскочила на ноги.   Она никому не позволит воровать еду,   от которой зависит выживание всех ее товарищей и ее самой!  Мало будет одной рыбины поганым мартышкам!

Где две обезьяны,  там поди и целое племя наберется.   Эмбер стиснула зубы и сжала рукоятки кинжала и вытащенной сабли.  Память недавной стычки была до сих пор свежей.   До злобы свежей.

Отредактировано Эмбер (7 января, 2018г. 00:07)

До чего же неудачного день ее начался!   За почти месяц пребывания на острове Эмбер укрепила старую истину,  заученную в прошлом.  Будь осторожна,   не лезь на рожон,   не зевай,   по сторонам понапрасну не глазей и облака на небе не считай.   За свои двадцать пять с хвостиком сезонов Эмбер достаточно раз убедилась в мудрости этого высказывания.   Как и в том,   что каждая мудрость соткана нитями ошибок.   Ошибки-то учат,  сущая правда,   но с той маленькой поправкой,   что учат-то они живых.

"Не седня, Вратник,  ой,  не седня!" 

Вода с громким всплеском приняла Эмбер и ее обидчицу в отнюдь не гостеприимные обьятия,  подстать хватке обезьяне,  и понесла в Сезоны-весть каком направлении.   Чуть поодаль виднелось копье,   но Эмбер с горечью пришлось сосредоточиться на обезьяне,   которая прицепилась не хуже пиявок,   которых Эмбер ни разу у Эльж не видела,   но думала,   что она их держит.   Ведь всем известно,   что знахари постоянно держат под лапой зловещую утварь.

"Уцелею - проверю"

- Ох! - судорожно выдохнула Эмбер,  столкнувшись с корягой.  По насмешливой прихоти судьбы Эмбер не посчастливилось очутиться под обезьяной.  Быстрое течение и попытки Эмбер хотя бы не захлебнуться от давления обидчицы заметно мешали вновь провести удачный маневр.  Если так и дальше будет продолжаться,  корягой и мелкими камнями Эмбер не отделается.

Мышь защекочи,  да она же плавать умеет!  Неужели она позволит паршивой макаке взять верх?! 

- Ну... уж... нет!  -  эффект неприкрытой угрозой,   выпущенной Эмбер в самый напряженный момент,   несколько подпортился очередным вздохом,   но своего добилась.   По крайней мере теперь уже не обезьяна была над Эмбер,   а Эмбер владела ситуацией.  Частично.  Обезьяна и не думала сдаваться.   Хотела Эмбер это признавать или нет,   а истина была ясна как безоблачный солнечный день. 

"Ежели макака одолеет меня,  тута мне и конец"

Впереди Эмбер приметила камень покрупнее.  А если покрупнее,  то и травмы соотвествующие.  Эмбер посмотрела на обезьяну.   Посмотрела на свою обидчицу и злосчастную воровку. 

- Эх...  - выдохнула Эмбер.  И непонятно было самой Эмбер,   что же значило ее "эх". 

Шмяк!

- Вот и все.

Эмбер поплыла по течению,  так как иных подходящих альтернатив отыскать не сумела. 

"Хоть бы не к звероедам угодить!"  - и ни разу не оглянулась назад.  Сейчас ее волновала она сама.

Отредактировано Эмбер (7 января, 2018г. 00:05)

- Ох ты ж... --  потрясенно вымолвила Эмбер,   когда сознание озарилось нелицеприятным известием.

Водопад! Гостеприимная речушка несла ее прямиком к водопаду...

Скорей-скорей!  К берегу!   И хоть будет там...

Шмяк

Ах,  глупо было надеяться,  что уж она-то сможет избежать очередного валуна,  да?  Ну здраствуй,  дорогая родня!

Отредактировано Эмбер (7 января, 2018г. 00:04)

Все-таки она погибла.  Ни разочарования,   ни бессильной злобы,   ни отчаяния.   Собственная гибель воспринималась обыденностью.   Погибла так погибла.

- Х-хах...  - смех,  похожий на всхлип,   или всхлип,  напоминающий смех.   

Она прожила двадцать пять сезонов,   пережила кровавые стычки,  была на волоске от смерти,  и что же?!    Погибла из-за двух макак.   Две паршивые обезьяны оставили Эмбер без рыбы,  оружия...  и жизни,  мышь защекочи!

Собственная гибель воспринималась теперь чем-то веселым и смешным,   а Эмбер не любила скрывать смех.

Эмбер хохотала и хохотала,   и хохот ее все ощутимее напоминал сдавленные вскрики.  Но она не плакала и не всхлипывала.  Мышь защекочи,  ну не виновата же она,   что не может нормально смеяться с вовсю ноющим телом!

Все казалось смешным.  И сердитая рыба,   и мелодичный зверь неведомой стати и принадлежности с копьем,   почему-то напоминающем копье Эмбер,  и водопадов гомон,  и боль-боль-боль.   

- Ай да шутник ты,  Вратник!  Добротную шутейку мне подкинул -  весело сказала Эмбер.  - И пусть скажет кто,  шо ты шутить не мошь!

Да.  Погибла.  А все вокруг розыгрыш Вратника.  Ну не может же в самом деле Темнолесие выглядеть точь-в-точь как остров,   где Эмбер погибла.

Тут ее осенило.

- Никогда б не подумала,  шо ты схож на простого зверя...  Вратник.

А еще говорили,  что Вратник это сущность с косой и в темном балахоне.   Брехуны.

Отредактировано Эмбер (7 января, 2018г. 00:03)

- Ах-ха-ха-ха-ха!  - Эмбер обняла заболевший с удвоенной силой живот и неуклюже смахнула слезинку от смеха.  - Оооох...  Та каменюка знатно в меня втрескалась.

С большим напряжением Эмбер перевернулась и оперелась на лапу.   Смех приподнял настроение,   но усилил болезненные ощущения.   Больно,   очень больно было,   и все же Эмбер верила,   что сейчас Вратник перейдет к делу и покажет наконец Темнолесие.  На какую-то долю секунды Эмбер взгрустнулось.  Грусть испарилась,   стоило подумать о приятных вещах,   что сулила...  то есть сулило новое существование.

"Я вновь с ними свижусь"

Вратник оказался обыкновенным зверем.  Ну почти обыкновенным.  Эмбер не видела настолько длинных лап.  Сущая мелочь на фоне того,   что Вратник умеет шутить,   при чем хорошо.   Эмбер вздохнула с облегчением.  В самом деле,   она уже мертва....  Так чего ради печалиться?    Верно,  она хотела иного окончания жизни,   чуть более славного.   Но...  Неужели она всерьез будет просить Вратника вернуть ее обратно?

- Слышь... - Эмбер на секунду замялась.  -  Вратник,  ты мошь меня обратно воротить?   Я малость не готова так глупо помирать.

Отредактировано Эмбер (7 января, 2018г. 00:02)