Покойный Броган Рибз, вождь племени Юскарибз, презирал трусов. "Ты можешь быть отъявленным скотом, беспробудным пьяницей или треклятым зайцем саламандастронским, но - мышь меня защекочи - при этом ты состоишь из кости, плоти и маломальской душонки! Нет ничего хуже труса, ведь трус - развалюха, в нем нет целостности..."
Удирая от орды размалеванных крыс-пигмеев, Эльжбета вдруг в полной мере ощутила себя такой вот трусливой развалюхой: сердце билось где-то под челюстью, норовя выскочить, а душа забилась в пятки (быть может, от того лапы налились свинцом и отказывались бежать дальше).
Не оставалось сомнений, что Броган пал жертвой крашеных... Нет! Жертвой ее неверного предсказания! Ведь это она, Эльжбета Юскарибз, Зоркая Лисица-Провидица, напророчила ему легкую победу над треклятыми древесными грызунами! Что ж, ошибка стоила кунице-вождю жизни, но он-то не трясся, как она сейчас. Вероятно, крысы пожрали его плоть и сгрызли кости, но душой-то он оставался храбрым и отчаянным воином.
Тень под ногами лисы начала рваться и в пыли заплясали лучики света. Еще через минуту Эльж выскочила на опушку, посреди которой высился бук - строгий и приземистый. Часть ветвей оголилась от неведомой болезни, но старожил все еще противился окружившим его со всех сторон елям... Увы, разрыв меж преследователями и преследуемой был слишком мал, и крашеные быстро углядели лисицу, притулившуюся на истончившейся, но еще живой ветке. Полетели камни и дротики. Кто-то принес связку топориков...
-Дед, - вопреки всем традициям Юска, Эльж вдруг заговорила с ним, не с лисом-демоном Вулпазом, Великим и Ужасным, а со старым больным деревом. - я может и сглупила, но нам обоим жить хочется. Жаль, что я не цельная! Где та сильная моя половинка, что помогла бы нам обо...
Ветка с треском обломилась и лиса рухнула на стоявших внизу крыс. Головная боль практически сразу сменилась недоумением и злобой, нараставшей откуда-то изнутри. Перехватив обломок ветки, лиса ринулась в толпу размалеванных тварей, и весь мир застлали вопли, писк и глухие удары...
Стоя по колено в грязи и крови, Эльж поднесла к лицу ветку, длинную, резко изгибающуюся на конце. Какой-то стон... Лиса выхватила из лапы умирающей крысы темную бутыль, в стекле которой отражались глаза Фурии - бледно-голубые, каждый зрачок - с игольное ушко. Открыв бутыль, не задумываясь, лиса налила ее мерцающее содержимое в железную ступку, которую носила в походной сумке. Затем укрепила ступку в деревянный крюк, венчавший новый посох, сделав некое подобие фонаря.
Отсолютовав старому буку, Зоркая Эльж двинулась в путь. Развалюха... Фи! Развалюху сбили крашенные. Если и была в лисице цельность - то теперь только с этим посохом.