Двигаясь всё выше, мышки чувствовала всё больше, что нечто на неё давит. Голова раскалывается, лапы подкашиваются. В какой-то момент она остановилась, опиревшись на каменную стену.
"Нужно идти. Ближе к дому всё пройдёт."
Дом. Место, где мы чувствуем себя в тепле и безопасности. Где мы можем быть свободны от мира и углубиться в себя. Где уединение не кажется глупостью и иногда имеет смысл, а компания не нарушает счастья. Временами.
Странно, что домом мы можем назвать и место, где ни в коем разе не оказались бы. Для Симы сейчас дом - это деревня мышей, некогда умерших от чумы. И некогда умершей здесь Кванзи.

Отредактировано Сима Хасима (20 июня, 2018г. 13:39)

- Хорошо! - кивнула Ханна. - Только в тот раз птичка улетела от меня, - добавила мышка, смутившись. - Но я надеюсь, она вернётся и поможет нам!
Ханна отошла в сторону и закричала так, что Крис заткнул уши: "Птичка, ты где?" Девочка очень хотела, чтобы друзья оценили её звонкий голосок. Она старалась изо всех сил, и у неё здорово получалось! Результат настолько превзошёл все ожидания, что в конце концов Крис не выдержал и сказал:
- Давайте попробуем какой-нибудь другой способ!

Патч смотрел на жену чайного торговца почти что с сочувствием: она потерялась. Безусловно, остров давит на нее - словно бы весь пласт суши, с озером, рекой, лесом, плато и скалами положили на хрупкие мышиные плечи.
-Вы побледнели, - заметил квази-хорь. "Треклятый дурак, ничего умнее сказать не смог?" - Так не пойдет. Придется сделать прива...
Слова застряли в глотке Мышеедоеда, а гранатовые глаза вперились в одну точку.
Ладонь Симы словно припорошили зеленой пудрой. Теперь стало очевидно, что этот каменный уступ отличается от нижележащих: под ногами путников ветер разметал черные уголья давно затухшего костерка, возле самой стены трепетал рваный навес из парусины. Из тени навеса поблескивала подзорная труба.
Стену, в том самом месте, где ее коснулась мышка, украшал рисунок - липовый лист с красными прожилками.

Отвечаю за Патча Клостера:

Патч обошел заброшенную стоянку, заглянул под навес. Вытащил эмалированную трубу на узорчатой треноге, попробовал рассмотреть противоположный берег.
-Линза треснула, - Мышеедоед посторонился, позволяя Симе посмотреть на рассеченную рябь озера. - Но картинка четкая. Костер разводили не позднее недели, не то были бы следы дождя...
Квази-хорь снова посмотрел на злополучный лист. Красные прожилки складывались в крест.

…Лис был гораздо выше ростом и гораздо старше, и еще очень худой — особенно эту худобу подчеркивал длинный черный кафтан, украшенный мелким серебристым узором. Серые глаза гневно сверкали из под полей шляпы, но лис все равно улыбался. Усы и бородка еще больше подчеркивали эту жуткую улыбку.
-То есть ты… ммм, как бы это сказать… разочаровался?
-Нет, сэр. Но просто я понял, что это не мое.
-В твои-то сезоны, юноша, пора бы уже точно знать, к чему душа лежит. А то, знаешь ли, обидно вкладывать столько времени и сил в талантливого парня, который вдруг заявляет, что "это не мое".
-А сколько сезонов было вам, когда вы поняли, к чему лежит ваша душа?
Лис касается дрожащими пальцами своей седой макушки. Голос его - низкий и мягкий - не выражает ровным счетом ничего. Но на долю секунды все-таки срывается:
-П-проваливай.

Воспоминание о двухцветной лисьей улыбке наполнило сознание Патча неприятным привкусом.
-Липа, с которой опали такие листья, и впрямь больна, - сказал он Симе. - И чрезвычайно заразна... Боюсь, тот, кто оставил этот рисунок не покинул остров. Он вышел из спячки.

Сердце пропускает пару ударов.
"Отнюдь, миледи. Это лишь мое потешное предположе..."
-Да, знаком, - от подобного признания Патчу вдруг стало легче. - Это чрезвычайно одержимый зверь. И остров он покинет, лишь когда завершит свою игру... Он долго ждал момента, чтобы ее начать, и вот, возможность представилась.
Мышеедоед указал на подзорную трубу.
-Полагаю, что он увидел "Плеть Морей" и спустился с гор, чтобы лично встретить пиратов. Теперь он будет всячески защищать их интересы.

Отвечаю за Патча Клостера:

-Когда речь идет о сектантах, то можно забыть о морали и логике, - в тихом голосе Патча слышится неприятный оттенок ни то страха, ни то отвращения. - Они заменяют его идеологией, которую сложно принять и почти невозможно отвергнуть. И… право же, это и впрямь безумие.
Фанатики свое одиночество накрывают яркой драпировкой, создающей ощущение единства. Зверь, живший под навесом, среди холодных камней, был безумно одинок. Патч слышал о нем, но уже счел его мертвецом — ибо не может живое существо выносить муку одиночества столько сезонов подряд, не привлекая внимания, не разговаривая, не чувствуя живого общения вокруг. Он сам, полузверь полуникто, вероятно не вынес бы полного отгорождения от мира.
Патча подпитывали Чертоги, выстроенные на просторах подсознательного. Отшельника — наставления зверя, не могущего покинуть его жизнь даже после смерти. И такая подпитка была невообразимо сильна, даже спустя полных четыре года...
Жена торговца сидит над самым обрывом, глядя на тонкие, вспотевшие лапы, бьющиеся в мелкой дрожи. Одиночество душит ее… Патч садится рядом. Все слова уносятся куда-то прочь. Бережно берет ее ладонь в свою и чуть пожимает.
Бардовые глаза встречаются с карими.
Одиночество должно быть именно таким — молчаливым, на двоих.

Ханна была готова смеяться и хлопать в ладоши от радости: получилось! Видно, птички переговорили между собой и позвали сюда свою подругу. Это просто потрясающе! Даже Крис стоял разинув рот. "Здорово! Вот бы они ещё еду так носили", - мечтательно думал хорёк.
Но это только полдела! Захочет ли овсянка помочь? Ханна ласково обратилась к птице:
- Птичка, извини, пожалуйста, что мы тебя побеспокоили. Можешь помочь нам? У нас тут небольшое приключение: мы ищем фигурку горностая, а она лежит где-то на тех столбиках. - Ханна махнула в сторону колышков, торчащих из воды. - Выручишь нас?

Встреча с прошлым на стоянке отшельника всерьез встревожила Патча: если это был ночлег одного из двоих, то у пиратов появится серьезный союзник - который знает остров, который знает островитян, который знает, как использовать остров против островитян.
-Этот зверь столь же стар, сколь и хитер. Вместе со своим другом он хорошо изучил этот остров еще много сезонов назад и, возможно, даст пиратам серьезную фору. Быть может, поспешит столкнуть крыс с хорьками прежде, чем война затянется. Пожалуй, теперь мы все и впрямь в большой опасности, - вслух рассуждал Мышеедоед. Теперь прятать от мышки эмоции было много сложнее и мучительнее, нежели делиться в открытую.
Дорога начала постепенно спускаться в ущелье. Теперь они, Патч и Сима, должны пройти по дну смертного ложа множества существ, поглотившего останки Кванзи, Гарпии и остатков Парящего Остова, чтобы совершить еще один, последний подъем...

До мышки начали доносится запахи противно благоухающего букета из водорослей, гнили, соли, досок, гари, и нечто, похожее на подгнившие тела и кости. Чем ближе они были к ущелью, тем противнее он становился, из-за чего Сима закрыла лапой нос. Из её глаз посыпались искры. Она шла осторожно: всё вокруг было скольким, и один неосторожный шаг мог закончиться, в лучшем случае, ушибом или переломом костей.
В какой-то момент мышка наступила на что-то менее скользкое. Под лапами путников оказался некогда висевший над этим ущельем корабль. И, судя по всему, горел. Пепел летал по всему ущелью от лёгкого дуновения ветра.
"Возможно, здесь можно найти тело Кванзи"
Мышка наполнилась мужеством, и начала тщательно обыскивать обломки в поисках хоть какого-то следа пребывания барсучихи. Живой, на что надеялась жена чайного торговца, или мёртвой, во что разум верит больше всего.

Среди болотного смрада в низине, на которую, словно стража, со всех сторон надвигались скалы, среди клочьев тумана и вороха угольной пыли зверь, скрывающийся под хорьковой шкурой, чувствовал себя, как ни странно, на порядок увереннее: мелодичный свист овсянки слышался уже два раза, а это значит, что птицы прознали уже о гибели Гарпии. Несколько раз Мышеедоед чувствовал на загривке взгляд невидимых обитателей болота, но пока не спешил доставать отравленные когти.
-Вы только взгляните на это, миледи, - позвал он Симу спустя четверть часа, когда гнилостный смрад в воздухе стал гуще и тяжелее. - Так проходит слава звериная... Ну или птичья.
Исполинских размеров птичий труп наводнили мириады личинок и жуков. Пустые глазницы Гарпии сочились гноем и словно бы некоторым укором, крылья простерлись в стороны на добрых шестнадцать футов. Даже будучи мертвой, она производила колоссальное впечатление.
-Словно бы дальняя родственница великого короля Макстраха.
Язык гигантской птицы уже съеден. Среди грязных перьев виднеются проплешины и раны - словно кто-то побольше жука или личинки успел полакомиться Гарпией. Теперь Патч явственно видел следы барсучьих зубов...
"Metų Laikai, pasigailėk manęs..."

Тяжелый смрад болота, гари, гнили и торфа почти заглушил запах пришелицы, поэтому когда Патч почуял барсучиху, она оказалась почти вплотную и выхватила отравленные когти из-за его пояса. Мозолистая лапа грубо схватила его за плечо и развернула.
Бардовые глаза встретились с черными...
Через секунду - прежде чем он успел атаковать, броситься, отпустить какую-нибудь колкость - кулак барсучихи описал широкую дугу и врезался в челюсть лекаря, от чего тот отлетел на несколько футов и плюхнулся в зловонную трясину.

Очевидно, барсучиха еще не оправилась от падения: она поминутно трясла головой, а когда двинулась навстречу Мышеедоеду, он не мог не заметить, как сильно она хромает. Но ловкости и ярости у нее как будто бы и не убавилось.
-Шетани, - прошипела она, словно сплюнула грязное ругательство, и, отшвырнув отравленные когти на деревянных рукоятках, в два прыжка вновь настигла своего врага. На сей раз мстительная мегера едва не лишилась черепушки, меч рассек ее щеку, когда она уклонилась, но собственный ее удар не минул цели. Квази-хорь согнулся пополам и стиснул зубы, когда нога барсучихи впечаталась в солнечное сплетение.
-Не следовало... Вы не так поня...
Кррак!
Патч вновь повалился на спину, и кожа маски с треском разошлась, когда по морде прошлись страшные барсучьи когти. Впервые на ней отразилось подобие страха - выступило вместе с тугими кровавыми каплями на глубоких порезах.

Крик мышки рассек воздух подобно удару меча, и всполошившаяся барсучиха пропустила удар вполне настоящий: клинок Мышеедоеда рассек плечо, и рана теперь зияла узким кровоточащим ртом.
Чудовищным усилием воли Кванзи заставила себя уследить за следующим движением соперника и, перехватив его запястье, с силой, до веточного мучительного хруста, вывернула ему лапу. Пальцы Патча Клостера разжались и тяжелый клинок ушел в трясину.
Оттолкнув своего заклятого врага, барсучиха бросилась к Симе и осторожно приподняла ей голову, прежде чем болотная жижа начала затекать в горло мышки.

Барсучиха судорожно вдохнула смрад трясины и медленно выдохнула. Фальшивый Хорек бежал, скрылся, и теперь им с мышкой ничего не угрожает.
Кванзи бережно подняла мышку и, осторожно ступая с одной мшистой кочки на другую, приблизилась к останкам корабля Хасимы Кюсю.

"Сезоны, почему этот берег такой широкий?" - в отчаянии подумала Сэлмон. - "Если Лу действительно ранен и истекает кровью, то наш маршрут решит все!"
Чтобы добраться до пещеры у подножия скал на северо-западе, нужно плыть через реку… Но ведь ласка отлично плавает — а Ранг и подавно!
Сэлмон кивнула:
-Давай сперва осмотрим левый берег. Там должна быть пещера где я… где мы с хорьками сражались сезонов пять назад. Лу часто там бывает.